|
КАК ОТКРЫЛИ СТЕКЛО
|
|
|
Хозяюшка
| Дата: Четверг, 07.07.11, 09:05 | Сообщение # 11 |
|
Хозяйка сайта
Группа: Администраторы
Сообщений: 36733
Регистрация: 30.07.08 |
Правила публикации рецептов
Кулинарные игры
 
Я -ФЕЯ КУЛИНАРИИ!!! Но могу фейнуть...а могу и нафеячить.
|
| |
| |
|
sigizmund1
| Дата: Четверг, 07.07.11, 22:43 | Сообщение # 12 |
|
Идейный вдохновитель
Группа: Проверенные
Сообщений: 9528
Регистрация: 15.01.09 | БЕЗЫМЯННЫЕ МАСТЕРА
Тысячу лет тому назад столицей Русской земли был Киев. В большом, красивом городе жили князья и бояре, торговые люди и ремесленники - и свои, и приезжие. На окраинах ютилась городская беднота.
Знойным летом 1017 года в городе возник пожар. Деревянные домики горели быстро. Ветер раздувал пламя. Большая часть Киева сгорела дотла, прежде чем удалось потушить пожар. Не все погорельцы смогли отстроиться заново: на месте целых кварталов так и остались на долгие годы угли и пепел.
Но ни тогда, ни сотни лет спустя никто, конечно, не мог бы подумать, что киевское пепелище поможет ученым разрешить, давний спор. О чем же спорили ученые?
Если вы заглянете в какой-нибудь старый, да и не очень старый, учебник по стеклоделию, то на первой же странице прочтете следующее: «Стеклоделие в России возникло в XVII веке, когда шведский мастер Юлий Койет построил первый стекловаренный завод под Москвой...» В одном из немецких справочников по стеклу написано: «1700 год. Начало возникновения стеклоделия в России при помощи немецких и богемских иммигрантов». Когда археологи находили стеклянные изделия в Крыму, на юге Украины и в Приднепровье, иностранные историки утверждали, что изделия эти привезены из Византии. Спорить с ними было трудно. И все, кто писал об истории стеклоделия, один за другим повторяли одно и то же.
Правда, русские ученые считали неправдоподобным, чтобы Россия в течение многих веков пользовалась лишь привозными стеклянными изделиями, в то время как другие ремесла были широко развиты в древней Руси. Ведь близость Византии делала весьма вероятным прибытие на Русь и стеклоделов. Однако ученые ничем не могли подтвердить правильность своих предположений.
Истина открылась случайно. В начале XX века украинский археолог Хвойко решил произвести раскопки на месте древнего киевского пепелища. Много дней члены экспедиции старательно докапывались до остатков от пожара, происходившего 900 лет назад. Много нового узнали они о жизни людей в Киевской Руси. Но каково же было удивление ученых, когда однажды они обнаружили остатки... стеклоделательной мастерской. Из-под слоев земли и пепла постепенно выступали каменные стены древних стекловаренных печей с огнеупорными глиняными горшками, наполненными застывшим стеклом. Там же нашлись и изделия киевских стекловаров — стеклянные браслеты и кольца различных цветов — голубые, синие, зеленые, желтые, фиолетовые, чёрные, большое количество стеклянных бус, а также тонкостенные бокалы, изготовленные, несомненно, выдуванием.
В ХХ веке было организовано еще много археологических экспедиций. И тогда выяснилось, что начало стеклоделия в России следует относить к X—XI векам и что уже в XII—XIII веках, в период расцвета Киевского государства, производство стеклянных изделий приняло значительные размеры: при раскопках в церквах были найдены мозаичные полы и картины, в домах горожан — стеклянные окна, украшения, посуда, игрушки для детей. Стеклянные изделия и, особенно, эмали киевские мастера делали лучше, чем их современники в Западной Европе.
В конце XIII века монголо-татарские орды ворвались в Киевскую Русь. Города были разрушены и разграблены, искусства и ремесла уничтожены. Русские люди целыми семьями и поселениями бежали в дремучие леса, предпочитая рабству суровое, полное лишений, но независимое существование. В глубине лесов начала развиваться жизнь. Появились и маленькие стеклоделательные мастерские — гуты. В гуте обычно стояла крохотная глиняная печь на несколько горшков, имелся небольшой запас песка, извести и соды, различные красящие вещества. Из умелых рук старых киевских мастеров выходили браслеты и бусы, бокалы и «потешные» графины — в виде различных забавных зверюшек.
На эти изделия был везде большой спрос, и они продавались даже в Москве, где были известны под названием «черкасского стекла».
Но продукции немногочисленных, маломощных гут было совершенно недостаточно для удовлетворения потребностей развивающейся России. Стекло требовалось всюду: на стол вместо медной и оловянной посуды, в окна взамен слюды и бычьего пузыря, для изготовления украшений и предметов роскоши.
В 1630 году, в царствование Михаила Федоровича в Россию приехал из Швеции «пушечных дел мастер» Юлий Койет. Приехал он, чтобы отливать пушки, но пушечное дело было в то время в России уже хорошо известно, были и свои знаменитые пушечные мастера, и, по всей вероятности, Койету показалось недостаточно выгодным заниматься этим делом. Увидев, что в России нет стекольных заводов, он решил, что много больше прибыли сможет получить, построив такой завод. Много изделий из стекла ввозилось в то время из-за границы, и стоили они огромных денег. За ту цену, какую платили за одну большую стеклянную банку, можно было купить целого тeлeнкa. Обладателем многочисленных стад мог стать Койет, если бы его завод выпускал всего 10—20 таких банок в день. Это Койет учел и решил построить стекольный завод для изготовления аптекарской и прочей посуды.
Подходящее место было найдено в Московском уезде, недалеко от города Воскресенска. Здесь и построили завод — несколько деревянных строений с плавильными печами и трубами.
При царе Алексее Михайловиче начал работать второй завод в селе Измайловском, близ Москвы. Это был уже государственный, казенный завод. Выделывали там сулеи (бутылки, графины), оловейники (кувшины), ставцы (ковши), кружки, братины (ковши для вина), рюмки, стаканы, лампадки (светильники) и мухоловки. Гордостью Измайловского завода была отлитая на нем саженная (двухметровая) рюмка. Чудо-рюмка — выше самого высокого человека — была хитро украшена стеклянными нитями. Могла она вместить два ведра вина.
Особенно бурное развитие русского стеклоделия началось со времени общего промышленного подъема России, происходившего при Петре Первом. В то время было построено еще три государственных и шесть частных стекольных заводов, которые выпускали хрустальную посуду, а также оконные и литые зеркальные стекла. В первое время на заводах работали почти исключительно иностранцы, стекавшиеся в Россию со всех концов Европы в погоне за наживой. Платили иностранным мастерам очень большие деньги. Они считались незаменимыми и, во избежание конкуренции, старались никому не выдавать своих производственных секретов.
Однако русские рабочие быстро овладели новым делом. На заводах появились отечественные мастера-стеклодувы, которые постепенно полностью заменили иностранцев. Но их труд ценился совсем иначе: это ведь были главным образом крепостные смерды. Всю свою короткую жизнь надрывались они от непосильного труда у раскаленных печей, создавая стеклянные изделия, поразительные по тонкости художественной отделки, изобретательности и мастерству.
Тщательно хранятся в наших музеях эти бесценные вещи, и по сей день вызывая общий восторг. А крепостные рабы, их создавшие, получали за свой труд только плети да зуботычины, жили в нищете и умирали в безвестности.
Что знаем мы, например, о судьбе замечательного художника Александра Вершинина? Только то, что от стекольной пыли он получил чахотку, с горя запил и в холодную январскую ночь замерз под забором.
А ведь он был изумительно талантливым мастером-художником. Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на сделанный им хрустальный стакан.
На стенках стакана изображены люди, гуляющие на берегу пруда. На деревьях сидят птицы, в небе летит стая диких гусей, вдали виднеется здание с колоннами.
Кажется, что стакан раскрашен. На самом деле здесь нет ни капли краски: между двойными стенками стакана вставлен с непостижимым искусством рисунок, составленный из цветной бумаги, соломы и мха. Наверху стенки спаяны, так что и не догадаться, что они двойные. Над этим стаканом Вершинин работал больше года.
Кто из русских мастеров сделал чудесный охотничий кубок? На его стенке много круглых ямок; одни из них пустые, на других изображены охотничьи сцены.
Вот олень убегает от охотника, вот падает подстреленная утка, а сам охотник целится из кустов. Почему же не все ямки украшены рисунками?
Стоит посмотреть на свет через прозрачные стенки, и ответ придет сам собой: в пустых ямках, как в зеркалах, отражаются не один, а много рисунков; не один, а десятки охотников целятся из кустов в пролетающих уток.
Известны и другие шедевры стеклодельного искусства того времени.
Среди них изумительные по красоте вазы, кувшины и канделябры (подсвечники для большого числа свеч), выполненные по проектам лучших русских художников: Росси, Воронихина, Стасова и других.
Много ценных художественных произведений русских мастеров вывозилось за границу в виде подарков правителям государств, королям, ханам и шахам.
Не делай зла – вернется бумерангом.
Не плюй в колодец – будешь воду пить.
Не предавай друзей, их не заменишь.
И не теряй любимых – не вернешь.
Не лги себе – со временем проверишь,
Что этой ложью сам себя ты предаешь.
|
| |
| |
|
sigizmund1
| Дата: Пятница, 08.07.11, 17:26 | Сообщение # 13 |
|
Идейный вдохновитель
Группа: Проверенные
Сообщений: 9528
Регистрация: 15.01.09 | В ПОЗОЛОЧЕННОЙ КЛЕТКЕ
Иначе жили мастеровые в Европе. В двух километрах от Венеции, в синей лагуне Адриатического моря лежит остров Мурано. Даже не в каждом справочнике упоминается о нем и о маленьком городке, который носит то же имя. И действительно, что замечательного найдет здесь турист?
В городе Мурано сейчас едва наберется пять тысяч жителей. Среди них много рыбаков и моряков. Есть в городе базилика, построенная семьсот лет назад, есть старинный епископский дворец, превращенный в музей. Вот почти и всё, что можно сейчас сказать об этом забытом городке.
А лет шестьсот тому назад остров Мурано был известен всему культурному миру. В городе было тогда не пять, а двадцать пять тысяч жителей, и почти все они были искусными стеклоделами. На острове было около трехсот стекольных мастерских, школ, заводов.
Дорого ценились вазы муранской. работы, некоторые во много раз дороже золота.
Однажды император Максимилиан Австрийский попросил у герцога Бургундского взаймы большую сумму денег, около ста тысяч рублей золотом. Герцог ответил: он согласен одолжить деньги только в том случае, если император даст ему в залог равноценную вещь.
Тогда император прислал герцогу вазу из желтого стекла — всего-навсего одну вазу, сделанную мастерами из Мурано. И герцог этим удовлетворился, не стал требовать больше ничего.
Остров Мурано входил в состав Венецианской республики, но был он как бы государством в государстве, особой республикой стеклоделов. Эта стекольная республика имела свой собственный свод законов, чеканила свою монету, управлялась своим Верховным советом; его выбирали все граждане. Остров Мурано имел даже своего посла в Венеции.
Так высоко ценилось искусство стеклоделов, что каждый муранский гражданин, ставший мастером, получал дворянство. Имя его заносили в «золотую книгу» острова Мурано. Мастер-стеклодел имел право выдать свою дочь за самого родовитого и гордого венецианского вельможу, — такой брак считайся равным. О подобных правах и преимуществах не могли даже мечтать никакие другие ремесленники.
За все эти права и привилегии муранцы отдавали свою свободу.
Стеклоделы Мурано были птицами в позолоченной клетке: их мастерство считалось государственной тайной; они были узниками, заключенными на своем острове до самой смерти.
Каждый мастер находился под строгим надзором тайной полиции. Ему нельзя было покинуть остров, уехать страну.
Муранская ваза "Кувшин" 1541 г.
«Если какой-нибудь рабочий перенесет свое искусство из Венеции в место в ущерб республике, ему будет приказ вернуться.
Если он не повинуется, будут заключены в тюрьму лица, наиболее ему близкие, чтобы этим принудить его к повиновению.
Если он всё же будет упорствовать в желании остаться на чужбине, за ним будет отправлен человек, которому будет поручено убить его».
Таков был закон Венецианской республики. И этот закон выполнялся на деле.
В середине XVI века на острове работал знаменитый мастер Анджелло Беровиеро. Он делал замечательные цветные бокалы. Рецепты варки цветных стекол старый мастер аккуратно записывал в книжку в кожаном переплете.
Его подмастерье, Джиорджио Баллерино, улучив удобное время, выкрал у хозяина заветную книжку и переписал секретные рецепты.
Затем он положил книжку на место, а сам в темную бурную ночь бежал с острова.
На поиски беглеца были пущены по приказу совета Венецианской республики шпионы.
Два года искали они похитителя рецептов и, наконец, нашли его в маленьком немецком городке; там он открыл свою стекольную мастерскую.
И вот однажды ночью мастерская Джиорджио была подожжена; она сгорела дотла, а труп Джиорджио был найден с кинжалом в сердце.
Всё же некоторым муранцам удавалось иногда спастись от мести страшного совета и успешно устроиться на чужбине. Конечно, эти беглецы приносили с собой свое искусство в те страны, где они поселялись.
Певчая птица поет и в клетке. Муранские художники-стеклоделы, жившие в неволе, создавали изумительно прекрасные вещи. Из тонких, прозрачных листков стекла выделывали они самые причудливые узоры — розы, драконов, крылья, банты — и украшали ими рюмки и бокалы.
Венецианские стеклоделы кропотливо лепили такие украшения самыми простыми инструментами — щипцами, крючочками, палочками.
Эта ювелирная работа требовала бесконечного терпения и удивительной ловкости. Тонкий стеклянный листок быстро остывал и твердел, его приходилось то и дело вновь разогревать. Из-за этого работали совсем близко от палящей жаром стекловаренной печи: если отойти подальше, то разогретый листок остынет по дороге.
Один из лучших муранских бокалов можно увидеть в петербургском Эрмитаже; высотою он в полметра, и стенки у него такие тонкие, что кажется, — дунешь на него, и он полетит, как пушинка. Его круглая глубокая чаша — совсем без украшений. Но зато ножка и, главное, крышка украшены необычайно. Здесь мы видим бантики, цветы, орнаменты; они вылеплены из тонких, как лепесток розы, лоскутков стекла. На высокой крышке наверху сидит маленькая птичка.
Трудно поверить, что всё это сделано из самого обыкновенного стекла.
Кажется, нет таких животных, которых не лепили бы муранские мастера из стекла: кубки и кувшины в виде птиц, кошек, тритонов, львов. Вазы в виде гондол, галер, колоколен, — всё это они лепили и выдували из того же послушного в их руках стекла. Самой большой тайной муранцев было филигранное стекло: кувшин из прозрачного стекла, украшенный нитями молочного стекла, заложенными в самую толщу его стенок.
Долго не могли разгадать этот секрет муранских мастеров. Но перебежчики выдали его мастерам других стран. Стал он потом известен и в России под названием «вить».
Делают филигранное стекло так. Множество скрученных полосок молочного стекла укладывают в металлическую форму вдоль ее стенок. Затем в эту форму вдувают комок прозрачного стекла; полоски пристают к нему. Комок окунают еще раз в прозрачное стекло и уже после этого выдувают из него бокал или кувшин, внутри стенок которого оказывается, таким образом, сетка из стеклянных нитей.
Конечно, это очень тонкая работа, она удается только опытному мастеру.
Остров Мурано славился не только своим филигранным стеклом и бокалами с пышными украшениями. Муранцы умели замечательно расписывать по стеклу. Это искусство зародилось еще в древнем Риме.
До нас дошел римский кубок, на стенках которого изображена драка журавлей со сказочными человечками — пигмеями. В зарослях камыша крошечные воины с пиками и щитами храбро наступают на врага. Журавли отражают нападение, хлопая крыльями и щелкая длинными клювами.
Эта картина нарисована на поверхности кубка от руки. Камыши нарисованы зеленой краской, журавли — желтой, пигмеи — красной.
Муранцы разрисовывали свои бокалы и вазы еще лучше римлян; они красили кисточкой, накладывая на стекло цветную эмаль или тонкий слой золота.
В Венеции был обычай дарить на свадьбу раскрашенные бокалы на высоких ножках. На одном из бокалов портрет жениха, на другом — невесты. Из таких бокалов молодые пили вино на свадебном пиру.
Были и такие бокалы, на которых были нарисованы целые маленькие картины, изображающие чаще всегр разные приключения древнегреческих героев.
Рисунок золотом не так прочен, как рисунок эмалью: золото очень легко стирается, картина может погибнуть. Чтобы этого не случилось, муранские мастера стали покрывать свои рисунки сверху очень тонкой стеклянной пленкой. Пленка была прозрачна и поэтому незаметна.
Бокалы и вазы венецианской работы недаром бережно хранятся в музеях всего мира. В эти хрупкие, изящные вещи вложено много труда и искусства. Ведь те же самые инструменты и те же печи были прежде и у римлян и у византийских мастеров. Но никто, кроме муранцев, не умел так искусно обрабатывать стекло.
В наше время на острове работает около 100 маленьких мастерских, производящих непревзойденное венецианское стекло.
Не делай зла – вернется бумерангом.
Не плюй в колодец – будешь воду пить.
Не предавай друзей, их не заменишь.
И не теряй любимых – не вернешь.
Не лги себе – со временем проверишь,
Что этой ложью сам себя ты предаешь.
|
| |
| |
|
sigizmund1
| Дата: Суббота, 09.07.11, 16:20 | Сообщение # 14 |
|
Идейный вдохновитель
Группа: Проверенные
Сообщений: 9528
Регистрация: 15.01.09 | ЧЕРНИЛЬНИЦЫ И КУТРОФЛИ
К XVII веку стеклоделие существовало уже во многих странах мира. Большое внимание развитию этой отрасли промышленности уделяли англичане. Они внесли некоторые усовершенствования в процесс стекловарения, в частности, первые начали топить стекловаренные печи не дровами, а углем.
Английские стеклоделы не гнались за красотой или изяществом. Они делали прочные и удобные бутылки, рюмки, графины, стаканы.
Между прочим, они первыми стали приготовлять стеклянные чернильницы. До этого чернильницы делались из кожи, рога или металла. Английские стеклоделы изобрели также безопасные чернильницы, которые не проливались, если опрокидывались (чернильницы-непроливайки). Для этого края склянки загибались внутрь, — если чернильница опрокидывалась, то чернила попадали в глубину загиба и не могли вылиться.
Делали особые походные чернильницы — небольшие бутылочки с таким узким горлышком, чтобы могло пройти только гусиное перо. Их носили в боковом кармане на груди. На одном старинном рисунке изображен писец с такой чернильницей; под рисунком надпись: «Джек на службе».
Для богатых горожан выдувались стеклянные шары голубого цвета, с белыми полосами. Они назывались «мячи ведьм». Их ставили у подъездов домов: они будто бы предохраняли от болезней. Случалось, что эти талисманы неожиданно лопались со страшным шумом.
Какой-то английский мастер изобрел особый прибор — лампу-часы; уровень масла в стеклянной лампе понижался за час на одно деление. Если, например, лампу зажигали в одиннадцать часов и масло опустилось на четыре деления, то по одному взгляду на нее можно было догадаться, что сейчас три часа ночи. Правда, время определять по этому прибору можно было только приблизительно.
Немецкие мастера были не менее изобретательны. Но их изобретательность была совсем другого рода, зачастую она граничила с бессмыслицей. Самым обычным вещам они старались придать неожиданную, причудливую форму.
Так, например, они делали бокалы в форме мужского сапога и дамского башмачка или бокалы, изображающие лошадей, птиц, собак. А один мастер выдул кувшин в виде волынки, с двумя трубками и ручкой. Это был кувшин с секретом: из него никак нельзя было налить вина, хотя он был и полон. Секрет заключался в том, что кувшин надо было держать не за ручку, а за корпус. Мало того, когда вино начинало литься, оно вытекало не из широких и больших трубок, а через маленький боковой отросток, забрызгивая соседей; оказывается, большие трубки были бутафорскими.
Немецкие мастера выдумали самые нелепые в мире кубки — кутрофли. Чтобы напиться из кутрофля, нужно было запастись терпеньем: вино лениво ползло по трубкам и попадало в рот по капле. И всё время, пока человек пил, у него под ухом раздавались дикие крики аиста: это воздух проходил с трудом по узким каналам кубка.
Из «штрафного» стакана пить было еще труднее. По своей форме он напоминал опрокинутый на шляпу гриб. Пить из него можно тоже по каплям и только в том случае, если гриб всё время вращать.
Не делай зла – вернется бумерангом.
Не плюй в колодец – будешь воду пить.
Не предавай друзей, их не заменишь.
И не теряй любимых – не вернешь.
Не лги себе – со временем проверишь,
Что этой ложью сам себя ты предаешь.
|
| |
| |
|
Хозяюшка
| Дата: Воскресенье, 10.07.11, 01:16 | Сообщение # 15 |
|
Хозяйка сайта
Группа: Администраторы
Сообщений: 36733
Регистрация: 30.07.08 | Quote (sigizmund) Из «штрафного» стакана пить было еще труднее. По своей форме он напоминал опрокинутый на шляпу гриб. Пить из него можно тоже по каплям и только в том случае, если гриб всё время вращать.
sigizmund, и зачем такие муки? 
Правила публикации рецептов
Кулинарные игры
Я -ФЕЯ КУЛИНАРИИ!!! Но могу фейнуть...а могу и нафеячить.
|
| |
| |
|
sigizmund1
| Дата: Воскресенье, 10.07.11, 16:23 | Сообщение # 16 |
|
Идейный вдохновитель
Группа: Проверенные
Сообщений: 9528
Регистрация: 15.01.09 | Quote (Хозяюшка) и зачем такие муки?
Своего рода борьба с пьянством в эпоху раннего средневековья 
Не делай зла – вернется бумерангом.
Не плюй в колодец – будешь воду пить.
Не предавай друзей, их не заменишь.
И не теряй любимых – не вернешь.
Не лги себе – со временем проверишь,
Что этой ложью сам себя ты предаешь.
|
| |
| |
|
sigizmund1
| Дата: Воскресенье, 10.07.11, 16:26 | Сообщение # 17 |
|
Идейный вдохновитель
Группа: Проверенные
Сообщений: 9528
Регистрация: 15.01.09 | ОГНЕЛАЗЫ
В горах Закавказья лежит красивое озеро Гокча. Поблизости от него находят много странных камней. Они похожи на осколки стекла: такие же блестящие, с острыми, режущими краями. Это вулканическое стекло, выплеснутое когда-то вулканом вместе с лавой и затем застывшее на поверхности земли. Страшный подземный жар растопил и перемешал различные вещества, сплавил их и выбросил наружу.
Это стекло — подарок самой земли. Почему же из него не делают графинов, стаканов, бутылок?
Вулканическое стекло (его называют обсидиан) находят редко, и из него можно было бы сделать очень немного полезных вещей. У этого стекла некрасивый, черный или серый, цвет, к тому же оно плохо поддается обработке. Поэтому нам и приходится приготовлять искусственное стекло.
Чтобы сделать стекло, человек соорудил как бы маленький вулкан — стекловаренную печь.
Первую стекловаренную печь построили, как мы уже знаем, римляне. Те поколения римлян, которые в ней варили стекло, давно исчезли.
Само римское государство в VI веке перестало существовать. На его месте возникли новые государства. Проходили века и века. А римская печь пережила всё это. В печах того же самого устройства продолжали варить стекло вплоть до XVIII века. Об устройстве этой печи мы можем судить по книге монаха Теофила.
Теофил был ученый и трудолюбивый человек. В своем большом трехтомном труде, написанном в XI веке, Теофил рассказывает о живописи, о музыке, об искусстве ювелира, о работе по слоновой кости, о стеклоделии.
Всё это он изучил на деле; он сам был художником, стеклоделом и ювелиром.
«Итак, мой возлюбленный сын, — обращается Теофил к читателю в предисловии к своей книге, — тебе здесь безвозмездно дается то, что многие другие получают лишь благодаря мучительным усилиям, пересекая моря с опасностью для своей жизни, предоставленные мукам голода и жажды или подвергаясь долгому рабству обучения, терзаясь неудовлетворенной потребностью знаний. Поглоти же жадным взором этот трактат о разных искусствах, читай его и запоминай с любовью. Собери и сохрани, мой дорогой сын, эти уроки, которые сам я получал во время многих моих путешествий, работ и трудов. И когда ты овладеешь всем этим, будь далек от жадности и передай всё это, в свою очередь, своим ученикам».
Как же выглядела стекловаренная печь во времена Теофила? Она была небольшой, очень низкой, отапливалась дровами, а дымовой трубы не имела. Дым выходил через рабочие окна, то есть через те отверстия, из которых рабочие вынимали стекло. Кроме того, дым пробивался и через щели между кирпичами, шел в помещение, где рабочие выдували посуду.
Был и другой недостаток у тогдашней печи: пламя слишком быстро ее покидало. Пламя успевало отдать ей лишь очень малую долю своего тепла — около одной тридцатой. Это значит: из тридцати поленьев, брошенных в печь, двадцать девять сгорали как бы без всякой пользы; они нагревали воздух над заводом, а не стекло. Из-за этого приходилось стекло варить в два приема, как это делали еще египтяне.
Варили стекло по-прежнему в горшках. Горшки после нескольких варок портились, прогорали. Приходилось вытаскивать из горящей печи старые горшки и ставить на их место новые. Владелец завода не мог согласиться с тем, чтобы сначала остудить печь и уже после этого сменять горшки. Остудить и вновь нагреть печь — дело долгое. На это ушло бы не меньше шести дней, — шесть дней завод не давал бы дохода.
Горшки сменяли, не погасив печи. Вот как это происходило. Рабочий натягивал на себя костюм из толстой свиной кожи, а голову закрывал глухим шлемом с маленькими отверстиями для глаз. На руки он надевал трехслойные кожаные рукавицы. В таком виде он становился очень похож на водолаза. Это сходство увеличивалось еще больше, когда на него опрокидывали бочку воды. «Водолаз», а сказать вернее — «огнелаз», толкал крюком новый, уже раскаленный горшок прямо в бушующее море огня. Языки пламени выбрасывались навстречу из печи, жадно облизывали фигуру человека. От его одежды валил клубами пар. Дышать было нечем. Как можно скорее надо было установить горячий горшок, поставить его совершенно точно перед тем отверстием печи, из которого будут брать стекло...
День, когда нужно было сменять горшки, был самым тяжелым на стекольном заводе. Но и остальные дни были немногим легче.
В те времена живописцам часто приходилось рисовать для церкви картины, изображающие мучения грешников, в аду. Живописцы старались представить себе, каков же должен быть ад, чем он страшен.
И вот, начитавшись церковных книг, они рисовали темное подземелье, наполненное клубами едкого дыма, вырывающиеся откуда-то языки огня и голых грешников, задыхающихся в жару и дыму, с перекошенными от боли лицами. Всё это было выдумкой.
Но как удивительно похожи эти картины на то, что происходило на стекольном заводе!
На заводе действительно стояла вечная полутьма, клубился дым, полыхал огонь. То тут, то там ослепительно вспыхивали вдруг дрожащие пламенные шары. Полуголые люди с искаженными от напряжения лицами дули изо всей силы в железные трубки и трясли, и вертели, и раскачивали, и подбрасывали раскаленные шары.
Это был настоящий, не выдуманный ад. Но люди, работавшие в этом аду, были истинными, художниками.
Они мучились, обжигались, работая у раскаленных печей, и создавали прекрасные вещи: в горячее стекло вдували они не только воздух из своих легких, — в хрупкое стекло вкладывали они свою душу, свое стремление к красоте.
Не делай зла – вернется бумерангом.
Не плюй в колодец – будешь воду пить.
Не предавай друзей, их не заменишь.
И не теряй любимых – не вернешь.
Не лги себе – со временем проверишь,
Что этой ложью сам себя ты предаешь.
|
| |
| |
|
sigizmund1
| Дата: Воскресенье, 10.07.11, 16:27 | Сообщение # 18 |
|
Идейный вдохновитель
Группа: Проверенные
Сообщений: 9528
Регистрация: 15.01.09 | ПЕЧЬ-САМОВАР
Стекольным заводам нужно было много дров, дров, хороших, жарких пород — березы, сосны, бука. Поэтому такой завод обычно строили в самой гуще леса, чтобы дрова были под рукой. Но проходил год, два, и лес как будто отодвигался от завода: опушка леса уходила всё дальше и дальше, по мере того как вырубались деревья. А через шесть-семь лет оказывалось: завод стоит в поле, лес виднеется где-то далеко-далеко у горизонта.
Лес отбежал от завода.
И тогда завод пускался в погоню за лесом. Делалось это очень просто: сарай и печь разбирались; всё, что могло еще служить, перевозилось на новое место. Его выбирали опять в глубине леса; здесь за неделю заводик вырастал заново.
Но так можно было поступать только в лесистых странах. Да и там стеклоделие грозило со временем истребить все леса.
В России для охраны лесных богатств был издан специальный указ, по которому запрещалось строить винокуренные и стекольные заводы ближе, чем за 200 километров от Москвы. В нем предписывалось даже «уничтожить все хрустальные и стеклянные заводы, в двухстах верстах от Москвы отстоящие».
Указ распространялся и на Петербург.
Если так обстояло дело на нашей богатейшей лесами земле, то что можно было предпринять в такой стране, как Англия? Там уже и тогда лесов было совсем мало.
Первыми забеспокоились английские кораблестроители: им нужен был хороший лес на мачты, на корпуса судов, на всю их отделку. Мебельным мастерам также требовалась хорошая древесина. А ее с каждым годом оставалось всё меньше и меньше. Стеклоделие не только мешало другим ремеслам, но грозило вскоре уничтожить и само себя: когда весь лес будет истреблен, стекловаренные печи неизбежно погаснут, не будет больше стекла...
Английское правительство решило запретить стеклоделам топить их печи дровами, — было приказано перейти на уголь; углем Англия богата.
Такой строгий закон был издан в 1615 году.
Однако издать закон было гораздо легче, чем заставить печи работать на угле. Чего только не делали стекловары, чтобы заставить уголь гореть! Они дробили его на мелкие кусочки, разогревали их в пламени костра, прежде чем бросить в печь, поливали уголь керосином, маслом, даже спиртом. Ничто не помогало. Углю не хватало воздуха для горения.
Тяжелый дым лениво стелился в печи, точно не желая ее покидать. Затем он медленно опускался вниз и гасил чуть тлеющий огонек.
Надо было, очевидно, целиком переделать печь для того, чтобы получить сильную тягу, заставить уголь гореть жарким пламенем. Это и сделал английский стеклозаводчик Телуэлл.
Он устроил широкий подземный туннель; по нему мощной струей устремлялся воздух в топку, проходил через слой горящего угля и уносился вверх. Кроме того, Телуэлл окружил всю печь кожухом в шесть раз выше самой печи. Кожух суживался кверху. Это была своего рода труба — прообраз нынешней фабричной трубы. Но труба эта стояла не на печи; наоборот, вся печь, весь завод был спрятан в этой широкой трубе.
Получился как бы гигантский самовар; но в самоваре труба проходит посередине, здесь же, наоборот, в середине варилось стекло, а воздух обтекал его со всех сторон.
Печь Телуэлла была пущена в 1618 году. Уголь горел в ней хорошо. Наконец-то была достигнута такая температура, что стекло можно было варить сразу, а не в два приема, как в старых печах, и варилось оно при этом гораздо быстрее.
Не делай зла – вернется бумерангом.
Не плюй в колодец – будешь воду пить.
Не предавай друзей, их не заменишь.
И не теряй любимых – не вернешь.
Не лги себе – со временем проверишь,
Что этой ложью сам себя ты предаешь.
|
| |
| |
|
Хозяюшка
| Дата: Понедельник, 11.07.11, 09:38 | Сообщение # 19 |
|
Хозяйка сайта
Группа: Администраторы
Сообщений: 36733
Регистрация: 30.07.08 | Quote (sigizmund) Своего рода борьба с пьянством в эпоху раннего средневековья
sigizmund, ой а я об этой стороне медали и не подумала!
Quote (sigizmund) В России для охраны лесных богатств был издан специальный указ, по которому запрещалось строить винокуренные и стекольные заводы ближе, чем за 200 километров от Москвы. В нем предписывалось даже «уничтожить все хрустальные и стеклянные заводы, в двухстах верстах от Москвы отстоящие».
Вот ведь, они радели за экологию, а сейчас... 
Правила публикации рецептов
Кулинарные игры
Я -ФЕЯ КУЛИНАРИИ!!! Но могу фейнуть...а могу и нафеячить.
|
| |
| |
|
sigizmund1
| Дата: Понедельник, 11.07.11, 17:24 | Сообщение # 20 |
|
Идейный вдохновитель
Группа: Проверенные
Сообщений: 9528
Регистрация: 15.01.09 | ПОЛЕЗНЫЙ ДЫМ
Английская стекловаренная печь пожирала очень много угля. И, понятно, многие изобретатели задумывались над тем, как бы ее усовершенствовать, сделать более экономичной.
В продолжение двухсот лет это никому не удавалось.
В самом деле, почему эта печь была невыгодной?
Потому, что очень много угля вылетало в воздух в виде горячего дыма, нагретого до 900 градусов. Кроме того, пламя охлаждалось притекающим в печь наружным воздухом. Пламя имело температуру около 1300 градусов, а воздух в морозные дни — около 10 градусов ниже нуля. Разница, как видно, очень большая. И этот холодный воздух притекал в печь всё время мощной струей, он отнимал у пламени его жар.
Холодным, был не только воздух, но и уголь. Ему тоже нужно было сначала согреться для того, чтобы вспыхнуть. На это тоже уходило тепло. Уголь и воздух как бы обкрадывали печь, отнимали у нее часть тепла. А дым уносил с собою другую часть тепла и растрачивал его бесплодно.
Как же избавить печь от всех этих недостатков? Эту трудную задачу разрешил Фридрих Сименс.
Его мысль была гениально проста: в печь поступает холодный уголь и холодный воздух, а из печи выходит без всякой пользы горячий дым. Так поймаем же дым и заставим его отдать свое тепло углю и воздуху!
Для этого Сименс прежде всего решил превратить уголь в газ. Получать горючий газ из угля в то время уже умели. Во многих городах Германии уже работали газовые заводы и направляли газ по трубам в квартиры.
Сименс стал нагревать воздух и горючий газ теплом, отнятым от дыма. Для этого он построил специальные системы ходов для нагревания воздуха и газа, которые назвал регенераторами, то есть приспособлениями для возврата тепла.
Вот как устроена печь Сименса. В ней имеются две пары ходов-регенераторов — левые и правые.
Горючий дым, прежде чем выпустить его в трубу, пускают, скажем, по левым ходам. Вскоре их стены и решетки накаляются. Тогда дым переключают на правую пару ходов, а через левые пускают теперь уже воздух и горючий газ.
Проходя через накалившиеся ходы, воздух и газ нагреваются. Но зато стенки ходов и их решетки постепенно остывают. Вот они уже совсем остыли. Как же поступить теперь? Теперь надо снова пустить по этим ходам дым, а газ и воздух пустить уже по правым ходам, по тем, через которые только что прошел дым и успел их накалить.
Дым как бы подготавливает, нагревает дорогу для воздуха и газа. Нагреет одну дорогу, — покинул ее и перешел на другую. И пока газ и воздух текут по готовой дороге, дым успевает уже нагреть им другую, соседнюю дорогу.
Так Сименс остроумно разрешил обе задачи: тепло теперь не уходит из печи зря вместе с дымом, а воздух и уголь не отнимают тепла у пламени. Такая печь называется регенеративной. Она легко дает температуру в 1450 градусов и даже выше.
Не делай зла – вернется бумерангом.
Не плюй в колодец – будешь воду пить.
Не предавай друзей, их не заменишь.
И не теряй любимых – не вернешь.
Не лги себе – со временем проверишь,
Что этой ложью сам себя ты предаешь.
|
| |
| |
|
