Портрет императрицы Елизаветы Алексеевны в парке Царского Села

Удивительно порой складываются судьбы даже самых знатных и богатых людей. Одна из красивейших женщин своего времени, супруга могущественного императора Александра Первого, женщина необыкновенных душевных качеств тенью мелькнула на страницах российской истории, заслоненная фигурами куда менее значительными и привлекательными.
Благоверная государыня Елизавета Алексеевна, в девичестве – принцесса Баден-Дурлахская была глубоко несчастна в супружеской жизни, обе ее дочери умерли в младенчестве, родственники мужа откровенно третировали «баденскую простушку», придворные фактически игнорировали императрицу.
И все-таки память о ней пережила несколько веков и, наконец, Елизавета Алексеевна смогла занять достойное место в ряду русских императриц. Что ж, лучше поздно, чем никогда.
Луиза-Мария-Августа была одной из пяти дочерей маркграфа Карла-Людвига Баден-Дурлахского и племянницей первой супруги императора Павла – Великой княгини Натальи Алексеевны, урожденной принцессы Гессен-Дармштадской. Она родилась 13 января 1779 года и воспитывалась как все немецкие принцессы того времени, ни больше, ни меньше. Но почему-то именно на нее пал выбор императрицы Екатерины, которая искала супругу любимому внуку Александру.
В начале 1791 года, Екатерина поручает чрезвычайному посланнику при сейме германских княжеств - графу Н. П. Румянцеву нанести визит в столицу Бадена Карлсруэ и познакомиться с юными принцессами. Причем, особое внимание следовало уделить средним сестрам – Луизе и Фредерике:
«Сверх красоты лица и прочих телесных свойств их, нужно, чтобы вы весьма верным образом наведалися о воспитании, нравах и вообще душевных дарованиях сих принцесс, о чем в подробностях мне донести».
2 марта 1791 года Румянцев представил императрице подробный отчет о результатах поездки:
«Madame! Я последовал приказу Вашего царского величества и поехал в Карлсруэ. Там я задержался дольше обычно принятого. Madame, принцесса Луиза крепка и развита лучше, чем другие дети ее возраста. Она очень мила, хотя и не абсолютная красавица. Народ ее любит больше чем сестер. Хвалят характер и расценивают ее фигуру и свежесть как надежную гарантию здоровья.
Я ничего не видывал прелестнее и воздушнее ее талии, ловкости и приятности в обращении».
Почему на первом месте оказалась воздушная талия – непонятно, но именно так сказано в сохранившихся отчетах императорского посланца. Да и Екатерина была очень довольна полученными сведениями, о чем свидетельствует ее письмо графу Румянцеву в январе 1792 года:
«С удовольствием вижу, что вы исполнили данное вам поручение. Старшей из сих принцесс в сем генваре месяце исполнится тринадцать, и будет она, по нашему счету, на четырнадцатом году, следовательно, о поездке матери ее с дочерями сюда прежде генваря будущего 1793 года еще условиться рано, но между тем предложить вам от времени до времени съездить в Карлсруэ, иметь старание и бдение, дабы образ мыслей наследной принцессы не переменился, но паче подкрепился, також старайтесь поприлежнее узнать нрав, склонности и, буде можно, о душевных свойствах и понятиях старшей принцессы, такожде о здоровом ее телесном сложении; все сие, думаю, что, сдружась с окружающими их людьми, не трудно вам будет разведать гораздо подробно. Касательно мыслей маркграфа баденского, не предвидится из оных по вашему описанию великие препятствия...».
Какие могли быть препятствия! Маркграф Баденский был безмерно польщен честью, оказанной его дому самой всемогущей Русской Семирамидой. В 1792 году (на год раньше намеченного срока), Луиза и ее младшая сестра Фредерика-Доротея получили официальное приглашение в Россию. Хотя даже по тогдашним стандартам, обе принцессы – тринадцатилетняя Луиза и одиннадцатилетняя Фредерика – были слишком молоды для брака, Екатерину это ничуть не смутило.
«Хотя, конечно, ввиду возраста принцесс, можно было бы еще отложить года на два приезд их в Россию, но я думаю, что, прибыв сюда ныне же, в самом этом возрасте, та или другая скорее привыкнет к стране, в которой ей предназначено провести остальную свою жизнь... Вы скажете, что я охотно принимаю на себя окончание их воспитания и устройство участи обеих. Склонность моего внука Александра будет руководить его выбором; ту, которая за выбором останется, я своевременно пристрою», - писала она в июне того же года графу Румянцеву.
Своему же доверенному корреспонденту барону Гриму Екатерина сообщила помимо всего прочего, что намерена сперва женить Александра, а немедленно вслед за этим – короновать его. При своей жизни и в обход сына и наследника Великого князя Павла, который вряд ли был в восторге от подобной перспективы. Брак Александра стал непреодолимой пропастью в его дальнейших отношениях с отцом, который всю жизнь подозревал в нем опасного соперника в притязаниях на российский престол.
Не напрасно, кстати, подозревал, только супруга Александра к этому не имела ни малейшего отношения.
31 октября 1792 года баденские принцессы прибыли в Петербург и юная Луиза произвела на императрицу самое отрадное впечатление:
«Она показалась всем, видевшим ее, очаровательным ребенком или, скорее, очаровательной молодой девушкой: я знаю, что дорогой она всех пленила... Из этого я вывожу заключение, что наш молодой человек будет очень разборчив, если она не победит его...».
Принцесса очаровала не только императрицу, но и своих будущих свекра и свекровь – Великого князя Павла Петровича и Великую княгиню Марию Федоровну. Оба взахлеб писали своим доверенным корреспондентам:
«Она не только хороша собой, но во всей ее фигуре есть особая привлекательность, которая способна возбудить любовь к ней. Она чарует обходительностью и чистосердечием…»
«Принцесса Луиза, соединяет невыразимую прелесть и грацию со сдержанностью и тактичностью... Ее ум, мягкий и тонкий, с крайней быстротой схватывает все, что может его украсить... В ее разговоре отражается свежесть ее юности, и к этому она присоединяет большую правильность понятий. … У нее восхитительная талия, пепельно-серые волосы, спадающие локонами на шею, молочно-белая кожа, розовые щеки и очень приятно очерченный рот…»
«Черты лица ее очень хороши и соразмерны ее летам… Физиономия пресчастливая, она имеет величественную приятность, рост большой, все ее движения и привычки имеют нечто особо привлекательное… В ней виден разум, скромность и пристойность во всем ее поведении, доброта души ее написана в глазах, равно – и честность. Все ее движения показывают великую осторожность и благонравие: она настолько умна, что нашлась со всеми, ибо всех женщин, которые ей представлялись, умела обласкать или, лучше сказать, всех, обоего пола людей, ее видевших, к себе привлекла…»
Довольно скоро эти дифирамбы сменятся откровенной неприязнью, чтобы не сказать – ненавистью, но пока во дворце царит настоящая идиллия: Александр так же очарован юной золотоволосой принцессой, как и все остальные, и с нетерпением ожидает, когда она станет его законной супругой.
Уже через неделю после знакомства, 9 ноября, Александр написал матери: «принцесса Луиза, безусловно, очаровательна». В свою очередь, Александр Павлович, произвел на предполагаемую невесту сильное впечатление:
«Он наделен природным изяществом в высшей степени. Он высок ростом, строен, широкоплеч, у него легкая походка, благородные, правильные и нежные черты лица, гладко причесанные светло-каштановые волосы, глубоко сидящие голубые глаза и чарующая улыбка. От лица его веет силой и грацией, радушием и таинственностью», - писала Луиза своей матери в те дни.
В письмах помолвленных друг к другу – бесконечные признания в любви и вечной верности. И оба в это верили безусловно и безоговорочно: первая любовь, предвкушение счастливой «взрослой» жизни, неприкрытый восторг окружающих. Жениха и невесту иначе как «Амур и Психея» и не называли, причем лести в этом сравнении почти не было.

28 сентября 1793 состоялось бракосочетание уже принявшей православие и получившей имя Елизаветы Алексеевны баденской принцессы и Великого князя Александра Павловича. В восторге были не только члены императорской семьи и придворные – весь Петербург с умилением взирал на двух «юных ангелов», живое воплощение всех сказок о прекрасных принце и принцессе, которые обрели друг друга.
Но семейная идиллия длилась недолго: слишком уж разные характеры и темпераменты оказались у юных супругов. Если Александр – достойный внук своей бабушки и сын не менее любвеобильного батюшки – ценил чисто физические радости брака, то Елизавета, воспитанная в строгих правилах и вообще еще не склонная к вышеозначенным радостям, предпочитала беседы, совместные прогулки и прочие сугубо духовные занятия.
В покоях молодой женщины появились серьезные книги по истории, географии и философии. Занятия были настолько усердными, что даже знаменитая княгиня Дашкова, стоявшая во главе двух российских Академий и отличавшаяся едким, бескомпромиссным характером, необыкновенно тепло отзывалась о Елизавете:
«Меня привлекли к ней ум, образование, скромность, приветливость и такт, соединенный с редкой для такой молодой женщины осторожностью. Она уже правильно говорила по-русски, без малейшего иностранного акцента».
Тем не менее, Александр очень быстро охладел к жене, но в трудные минуты всегда прибегал к ее помощи и поддержке, поскольку знал и сильный характер Елизаветы и ее нравственную чистоту. Она же писала матери:
«Как только я чувствую, что ему грозит опасность, я вновь приникаю к нему со всем жаром, на который способно мое сердце».
А занять сердце было решительно нечем. Елизавета стала искать уединения, сделалась мечтательной, замкнутой, имела свой узкий круг приятных ей людей, много читала, оставила большую переписку. Дипломат граф Федор Головкин писал о ней:
«...Она образованна и продолжает учиться с удивительной легкостью. Она лучше всех других русских женщин знает язык, религию, историю и обычаи России. В обществе она проявляет грацию, умеренность, умение выражаться...»
Даже балы Елизавета не любила, предпочитая проводить вечер с книгой в своей комнате у камина. Свекровь довольно быстро к ней охладела, в первую очередь, потому, что невестка слишком нравилась всем окружающим. А потом сыскалась и более веская причина для неприязни.
Летом 1797 года Елизавета получила от принцессы, своей матери, письмо, где та писала ей, что собирается поехать в Саксонию, чтобы повидаться со своей сестрой, герцогиней Веймарской, но симпатическими чернилами прибавила несколько строк на белом листе бумаги:
«Посудите о моем удивлении. Г-н де Тауб, находящийся здесь, попросил у меня от имени шведского короля руки одной из ваших младших сестер, Фредерики. Я так этим ошеломлена, что не знаю, что мне ответить».
Поскольку за год до этого всего год назад, самым оскорбительным образом, были расстроена почти состоявшаяся помолвка Густава-Адольфа с Великой княжной Александрой Павловной, то ярость Марии Федоровны, когда та узнала о новом сватовстве шведского короля, была поистине безграничной. Она приказала немедленно позвать к ней невестку и с порога задала ей вопрос:
— Что это такое? Шведский Король женится на вашей сестре?
— Я в первый раз об этом слышу, — ответила Великая Княгиня.
— Но это сказано в газетах.
— Я не читала их.
— Этого не может быть; вы знали об этом; ваша мать назначает свидание королю в Саксонии и везет туда с собой ваших сестер.
— Я знала про путешествие, которое моя мать собиралась совершить в Саксонию, чтобы повидаться с моей теткой, но про другую цель этого путешествия мне не было известно.
— Это неправда; этого не может быть; вы поступаете недостойно по отношению меня; вы не доверяете мне и предоставляете мне узнать из газет про оскорбление, нанесенное моей бедной Александрине! И это как раз в тот момент, когда мы могли быть вполне уверенными, что ее брак состоится, и когда нас прельщали надеждой! Это ужасно! Это возмутительно!
— Но я в этом не виновата.
— Вы знали об этом и не предупредили меня. Вы проявили ко мне недостаток доверия, уважения...
— Я не знала об этом. Да наконец, мои письма читают на почте; будьте добры справиться там, о чем писала мне моя мать.
Отношения обеих женщин так и остались натянутыми до самой кончины Елизаветы.
Свекор первоначально был мил и любезен, но когда у молодых супругов наконец-то родилась девочка, резко переменил свое отношение. Причина была довольно пикантной: младенец оказался брюнеткой, тогда как и Александр, и Елизавета были очень светлыми блондинами. В законах генетики тогда разбирались, мягко говоря, слабо, и Великую княгиню заподозрили в супружеской измене.
Некоторые поводы для таких сплетен, конечно же, были, но дал их… сам Александр. В то время в Санкт-Петербурге после раздела Польши находились в качестве знатных заложников молодые князья Адам и Константин Чарторыйские. Адам стал одним из близких друзей Александра и тот зачем-то начал поощрять его увлечение Елизаветой. Та оставалась холодна и равнодушна, но этого сплетники предпочитали не замечать.
Павлу Петровичу, ставшему тогда уже императором, нашептали, что истинным отцом княжны Марии является князь Адам Чарторыйский – жгучий брюнет. Вспыльчивый Павел пришел в бешенство и чуть не загнал Адама в Сибирь, но любимец императора граф Ростопчин сумел убедить самодержца, что Елизавета «столь же невинна, сколь и добродетельна». Гроза прошла стороной. К тому же Мария прожила немногим более года и ее смерть стала для молодой матери страшным ударом. Она еще больше замкнулась в себе, отдалилась от мужа.
Боль от утраты была настолько сильной, что Великая княгиня почти не плакала; свои чувства Елизавета Алексеевна смогла выразить только в письме к матери:
«О, мама, как ужасна непоправимая потеря: я первый раз переношу нечто подобное. Вы легко можете понять, какая пустота, какая смерть распространилась в моем существовании. Вы теряли ребенка, но у вас оставались другие дети, а у меня их нет, и я даже теряю надежду иметь детей в будущем. Но даже если б у меня и был другой ребенок, то ее, моей обожаемой M;uschen, более не существует».
Сблизила их гибель императора Павла. Слабохарактерный и трусоватый Александр, став косвенным виновником убийства отца, растерялся, разрыдался и наотрез отказывался выйти к войскам и принять от них присягу. Императрица Мария Федоровна переходила от истерики к истерике: то она оплакивала супруга, то кричала, что сама желает царствовать.
«Из членов императорской фамилии, среди ужасного беспорядка и смятения, царивших в эту ночь во дворце, только одна молодая императрица сохранила присутствие духа. Император Александр часто говорил об этом. Она не оставляла его всю ночь и отходила от него лишь на минуту, чтобы успокоить свекровь, удержать ее в ее комнатах, уговорить ее прекратить свои вспышки, которые могли стать опасными, когда заговорщики, опьяненные успехом и знавшие, как они должны опасаться ее мести, являлись хозяевами во дворце. …В эту ночь только императрица Елизавета сохранила самообладание и проявила моральную силу, которую все признали. Она явилась тогда посредницей между мужем, свекровью и заговорщиками и старалась примирить одних и утешить других».
Елизавета подробно описала матери произошедшие события:
«Теперь все спокойно, ночь же с третьего дня на вчера была ужасна. Случилось то, чего можно было давно ожидать: произведен переворот, руководимый гвардией, т. е. вернее офицерами гвардии. В полночь они проникли к Государю в Михайловский дворец, а когда толпа вышла из его покоев, его уже не было в живых. Уверяют, будто от испуга с ним сделался удар; но есть признаки преступления, от которого все мало-мальски чувствительные души содрогаются; в моей душе же это никогда не изгладится.
Вероятно, Россия вздохнет после 4-летнего гнета и если бы Император кончил жизнь естественной смертью, я, может быть, не испытывала бы того, что испытываю сейчас, ибо мысль о преступлении ужасна. Вы можете себе представить состояние императрицы: не смотря на то, что она не всегда с ним была счастлива, привязанность ее к Государю была чрезвычайная.»

«Великий князь Александр Павлович, ныне Государь, был совершенно подавлен смертью своего отца, то есть обстоятельствами его смерти: чувствительная душа его будет этим навсегда растерзана. Я была у себя в комнате и слышала одни крики ура. Вскоре после того, входит ко мне великий князь и объявляет о смерти своего отца. Боже! Вы не можете себе представить нашего отчаяния.
Никогда я не думала, что это будет мне стоить столь ужасных минут. Великий князь едет в Зимний дворец в надежде увлечь за собой народ; он не знал, что делал, думал найти в этом облегчение. Я поднимаюсь к императрице; она еще спала, однако воспитательницы ее дочерей пошла подготовить ее к ужасному известию.
Императрица сошла ко мне с помутившимся разумом, и мы провели с нею всю ночь следующим образом: она — перед закрытой дверью, ведущей на потайную лестницу, разглагольствуя с солдатами, не пропускавшими ее к телу Государя, осыпая ругательствами офицеров, нас, прибежавшего доктора, словом всех, кто к ней подходил (она была как в бреду, и это понятно).
Мы с Анной (Великой княгиней Анной Федоровной умоляли офицеров пропустить ее по крайней мере к детям, на что они возражали нам то будто бы полученными приказами (Бог знает от кого: в такие минуты все дают приказания), то иными доводами. Одним словом, беспорядок царил как во сне. Я спрашивала советов, разговаривала с людьми, с которыми никогда не говорила и, может быть, никогда в жизни не буду говорить, умоляла императрицу успокоиться, принимала сотни решений. Никогда не забуду этой ночи!
Вчерашний день был спокойнее, хотя тоже ужасный. Мы переехали, наконец, сюда, в Зимний дворец, после того как императрица увидела тело Государя, ибо до этого ее не могли убедить покинуть Михайловский дворец. Я провела ночь в слезах то вместе с прекрасным Александром, то с императрицей. Его может поддержать только мысль о возвращении благосостояния отечеству; ничто другое не в силах дать ему твердости. А твердость ему нужна, ибо, великий Боже, в каком состоянии получил он империю!»
Александр, наконец, официально принял престол. Коронация императора Александра I и императрицы Елизаветы Алексеевны состоялась 15 сентября 1801 г.
При вступлении на престол Александру было 23 года, Елизавете – 22. Это была самая молодая венценосная чета в российской истории.
Только в жизни самой Елизаветы это практически ничего не изменило. Государственной жизни императрица не вела. В общественной и благотворительной деятельности ее всецело заслоняла вдовствующая императрица Мария Федоровна. Лишь иногда, в случае крайней необходимости, Елизавета появлялась на людях. И эти появления никогда не оставались незамеченными.
Одно из стихотворений Пушкина, из которого традиционно цитируют только две последние строки, было посвящено Прекрасной Даме – императрице Елизавете.

«На лире скромной, благородной
Земных богов я не хвалил
И силе в гордости свободной
Кадилом лести не кадил.
Свободу лишь учася славить,
Стихами жертвуя лишь ей,
Я не рожден царей забавить
Стыдливой музою моей.
Но, признаюсь, под Геликоном,
Где Касталийский ток шумел,
Я, вдохновенный Аполлоном,
Елисавету втайне пел.
Небесного земной свидетель,
Воспламененною душой
Я пел на троне добродетель
С ее приветною красой.
Любовь и тайная свобода
Внушали сердцу гимн простой,
И неподкупный голос мой
Был эхо русского народа.

Цитировать можно по-разному. В данном случае Пушкина пытались представить как представителя, выразителя народных чаяний. А он… он воспевал супругу того самого царя, которому посвятил множество не слишком лестных стихотворений. И, возможно, действительно был «эхо русского народа», который обожал Елизавету.
В Европе тем временем происходили судьбоносные события: Наполеон Бонапарт властно перекраивал карту Европы и ее перепуганные государи обратились за помощью к великой России. Она откликнулась: войска выступили в поход во главе с императором. Столица практически опустела. Елизавета Алексеевна осталась одна.
И не просто одна – оскорбленная в женских чувствах, открыто брошенная мужем. Александр, всегда обожавший женское общество, попрал принятые в светском обществе правила приличия и открыто сделал своей любовницей красавицу-полячку Марию Нарышкину. Она родила императору дочь Софью, которую Александр тут же признал, и которая стала его любимицей.
Слабым утешением для Елизаветы были стихи, во множестве ей посвящавшиеся. Федор Глинка, например, писал:

«Царица кроткая, краса земных царей,
Божественный твой лик достоин алтарей,
Достоин он блистать в великолепном храме
В сияньи золота и радужных огней
И благовонном фимиаме...
Но дивной благостью осмелены твоей,
Для Россов образ твой и милой, и священной
Мы ставим в хижине смиренной,
И только ... только лишь тобой
Как добрым ангелом хранимой.
О, милосердная! Здесь все тобой одной
Живет, и чувствует и дышет —
И часто, в тишине ночной
Создатель о тебе сердец моленья слышит».
Ему вторил Николай Карамзин:
«Корона на главе, а в сердце добродетель;
Душой пленяет ум, умом душе мила;
В благотворениях ей только бог свидетель;
Хвалима... но пред ней безмолвствует хвала».

И вот в это почти нерушимое уединение, в это добровольное заточение каким-то образом проникла Любовь. Как Елизавета познакомилась с кавалергардом Алексеем Охотниковым, доподлинно неизвестно. Зато хорошо известно, что между ними почти мгновенно вспыхнул роман. Роман страстный, романтический, трагически-обреченный. Оба любили – точно жили последний день.

© Copyright: Светлана Бестужева-Лада, 2010

Знаменитым приказом НКО №227 от 27 июля 1942 года, сразу в солдатской среде получившего название "Ни шагу назад", среди иных очень жестких мероприятий по укреплению порядка и дисциплины на фронте предписывалось и создание т.н. заградительных отрядов. В этом приказе Сталин потребовал:
...б) сформировать в пределах армии 3 — 5 хорошо вооруженных заградительных отряда (до 200 человек в каждом), поставить их в непосредственном тылу неустойчивых дивизий и обязать их в случае паники и беспорядочного отхода частей дивизии расстреливать на месте паникеров и трусов и тем помочь честным бойцам дивизий выполнить свой долг перед Родиной;...
И как то сразу же информация об этих отрядах ушла в тень. О них ничего не писали в прессе ни в годы войны, ни в послевоенные годы. Даже во времена "разоблачения культа личности Сталина" тему заградительных отрядов старались обходить. Сведения о них либо просто замалчивались, либо глухо их ставили в вину сталинскому режиму.И опять таки без каких либо подробностей.
После падения коммунистического режима в нашей стране по теме заградительных отрядов в демократической прессе появилось множество спекуляций. Пользуясь тем, что у людей нет никакой информации по этому вопросу, ряд псевдоисториков, особенно предпочитающих получать гонорар долларами из различных забугорных "фондов поддержки демократии", стали доказывать, что народ не желал сражаться за сталинский режим, что в бой красноармейцев гнали исключительно комиссары и пулеметы заградотрядов. Что на совести заградотрядовцев сотни тысяч загубленных жизней, что, вместо того, чтобы самим сражаться на фронте, заградотрядовцы пулеметным огнем выкашивали целые дивизии, чем фактически только помогали немцам.
Причем, опять таки, без каких либо доказательств, документов, а все больше ссылаясь на "воспоминания" весьма сомнительных личностей.
Как оно обстояло на самом деле, еще требует своего исследователя. А пока...
Вот документ из архивов ФСБ. Он не в состоянии осветить всю действительную картину заградительных отрядов, но на определенные размышления навести может. Это сводный доклад Управления Особых Отделов руководству НКВД. Он не датирован, но ряд косвенных признаков указывает, что написан он был не ранее 15 октября 1942 года. Отсюда видно, что это лишь первые результаты действий заградотрядов.

В соответствии с приказом НКО № 227 в частях действующих в Красной Армии по состоянию на 15 октября с. г. сформировано 193 заградительных отряда.
Из них в частях Сталинградского фронта сформировано — 16 и Донского — 25, а всего 41 отряд, которые подчинены Особым отделам НКВД армий.
Заградительными отрядами с начала их сформирования (с 1 августа по 15 октября с.г.) задержано 140755 военнослужащих, сбежавших с передовой линии фронта.
Из числа задержанных: арестовано 3980 человек, расстреляно 1189 человек, направлено в штрафные роты 2776 человек, штрафные батальоны 185 человек, возвращено в свои части и на пересыльные пункты 131094 человека.
Наибольшее число задержаний и арестов произведено заградительными отрядами Донского и Сталинградского фронтов.
По Донскому фронту задержано 36109 человек, арестовано 736 человек, расстреляно 433 человека, направлено в штрафные роты 1056 человек, штрафные батальоны 33 человека, возвращено в свои части и на пересыльные пункты 32933 человека.
По Сталинградскому фронту задержано 15649 человек, арестовано 244 человека, расстреляно 278 человек, направлено в штрафные роты 218 человек, в штрафные батальоны 42, возвращено в свои части и на пересыльные пункты 14833 человека.
Следует отметить, что заградительные отряды, и особенно отряды на Сталинградском и Донском фронтах (подчиненные особым отделам НКВД армий) в период ожесточенных боев с противником сыграли свою положительную роль в деле наведения порядка в частях и предупреждения неорганизованного отхода с занимаемых ими рубежей, возвращения значительного числа военнослужащих на передовую линию фронта.
29 августа с.г. штаб 29 стр. дивизии 64 армии Сталинградского фронта был окружен прорвавшимися танками противника, части дивизии потеряв управление в панике отходили в тыл. Действующий, за боевыми порядками частей дивизии заградотряд (начальник отряда лейтенант госбезопасности Филатов), приняв решительные меры, приостановил отходящих в беспорядке военнослужащих и возвратил их на ранее занимаемые рубежи обороны.
На другом участке этой дивизии противник пытался прорваться в глубь обороны. Заградотряд вступил в бой и задержал продвижение врага.
14 сентября с.г. противник предпринял наступление против частей 399 стр. дивизии 62 армии, несших оборону города Сталинграда. Бойцы и командиры 396 и 472 стр. полков в панике стали отходить, оставляя рубежи. Начальник заградотряда (мл. лейтенант госбезопасности Ельман) приказал своему отряду открыть огонь над головами отступающих. В результате личный состав этих полков был остановлен и через 2 часа полки заняли прежние рубежи своей обороны.
20 сентября с.г. противник занял восточную окраину Мелеховской. Сводная бригада под натиском противника начала самовольный отход на другой рубеж. Действиями заградотряда 47 армии Черноморской группы войск в бригаде был наведен порядок. Бригада заняла прежние рубежи и по инициативе политрука роты этого же заградотряда Пестова, совместными действиями с бригадой противник был отброшен от Мелеховской.
В критические моменты, когда требовалась поддержка для удержания занимаемых рубежей, заградительные отряды вступали непосредственно в бой с противником, успешно сдерживали его натиск и наносили ему потери.
13 сентября сего года 112 стр. дивизия под давлением противника отошла с занимаемого рубежа. Заградотряд 62 армии под руководством начальника отряда (лейтенанта госбезопасности Хлыстова) занял оборону на подступах к важной высоте. В течение 4-х суток бойцы и командиры отряда отражали атаки автоматчиков противника и нанесли им большие потери. Заградотряд удерживал рубеж до подхода воинских частей.
15-16 сентября с.г. заградотряд 62 армии в течение 2-х суток успешно вел бой с превосходящими силами противника в районе ж.д. вокзала г. Сталинграда. Несмотря на свою малочисленность заградотряд не только отбивал атаки противника, но и нападал на него, причинив ему значительные потери в живой силе. Свой рубеж отряд оставил только тогда, когда на смену подошли части 10-й стр. дивизии.
Отмечено ряд фактов, когда заградительные отряды отдельными командирами соединений использовались неправильно. Значительное число заградотрядов направлялось в бой наравне с линейными подразделениями, которые несли потери, вследствие чего отводились на переформирование и служба заграждения не осуществлялась.
19 сентября с. г. командование 240 стр. дивизии Воронежского фронта одной из рот заградотряда 38-й армии дало боевое задание очистить рощу от группы немецких автоматчиков. В боях за рощу эта рота потеряла 31 человека, из них убитыми 18 человек.
Заградительный отряд 29-й армии Западного фронта, будучи в оперативном подчинении у командира 246 стр. дивизии, использовался как строевая часть. Принимая участие в одной из атак, отряд из 118 человек личного состава потерял убитыми и ранеными 109 человек, в связи с чем заново формировался.
По 6-й армии Воронежского фронта согласно приказу Военного совета армии 2 заградительных отряда 4-го сентября с. г. были приданы 174 стр. дивизии и введены в бой. В результате заградотряды в бою потеряли до 70% личного состава, оставшиеся бойцы этих заградотрядов были переданы названной дивизии и таким образом расформированы.
3-й отряд этой же армии 10 сентября с.г. был поставлен в оборону.
В 1-й гвардейской армии Донского фронта по приказу командующего армией Чистякова 59 и члена Военного совета Абрамова 60, 2 заградительных отряда неоднократно направлялись в бой, как обыкновенные подразделения. В результате отряды потеряли более 65% личного состава и впоследствии расформированы. В связи с этим приказ Военного совета фронта о передаче 5-ти заградительных отрядов в подчинение 24-й армии не выполнен.

Подпись (Казакевич)

Немецкие ученые под руководством историка Кристофера Шефера пришли к выводу, что египетская царица Клеопатра умерла не от укуса змеи, как считалось ранее, а от смертельного коктейля из опиума и растения болиголов.
Царица, известная своей красотой, вряд ли подвергла бы себя долгой и уродующей смерти от укуса кобры, при котором смерть наступает в течение нескольких дней, а на теле появляются пятна. Это связано с тем, что царица хотела оставаться красивой и после смерти. В Александрии ученые, изучив древние медицинские тексты и проконсультировавшись со специалистами по змеям, пришли к выводу, что Клеопатра использовала смесь опиума и таких ядовитых растений, как болиголов и аконит, и умерла в течение нескольких часов, не испытав при этом мучений.

Отметим, что существуют также и противники легенды о красоте Клеопатры. В частности, британские ученые в 2007 году заявили, что царица вовсе не была красавицей, поскольку ее внешность характеризуют остроконечный нос, тонкие губы и выступающие челюсти. Такую оценку они дали после изучения изображения Клеопатры на римской монете.
Напомним, что смерть Клеопатры - это одна из главных тайн египетской царицы. Существуют несколько версий ее гибели. В качестве одной называется самоубийство после гибели возлюбленного - великого римского полководца Марка Антония. По преданию, Клеопатра похоронила любимого со всеми почестями в изысканной гробнице, а затем заперлась в собственной гробнице, где ее позднее и обнаружили мертвой.
Клеопа́тра VII Филопа́тор (др.-греч. Κλεοπάτρα Φιλοπάτωρ, 69 — 30 гг. до н.э.) — последняя царица эллинистического Египта из македонской династии Птолемеев (Лагидов). Клеопатра VII правила Египтом 21 год последовательно в соправительстве со своими братьями (они же по традиции формальные мужья) Птолемеем XIII и Птолемеем XIV, затем в фактическом браке с римским полководцем Марком Антонием. Являлась последним независимым правителем Египта до римского завоевания и нередко, хотя не совсем правильно, считается последним фараоном Древнего Египта. Широкую известность приобрела благодаря любовной связи с Юлием Цезарем и Марком Антонием. От Цезаря имела сына, от Антония двух сыновей и дочь.

Источник